Форум » Время, словно песочные часы, утекает песчинка за песчинкой. » День, когда становятся бабочкой » Ответить
День, когда становятся бабочкой
Lucсiola: Действующие лица: Дио Эраклиер, Цикада, Люсиола Время: 8 лет до описываемых в фэндоме событий Место: Арена Гильдии Действие: Что значит наследнику куда-то там нельзя? Что значит "не положено" ему быть там, где проводятся тренировки солдат Гильдии. Дио отправляется на арену и становится свидетелем не самого приятного зрелища...
Ответов - 7
Cicada: Арена была абсолютно пуста, только две фигуры скользили по ней в тренировочном бое. Шаг, шаг, удар. Она опустела сама собой, в одно мгновение, когда эти двое ступили на порог. Скольжение, блок, взгляд глаза в глаза. Это было больше похоже на танец, так же четко был виден рисунок. Кувырок, выпад, блок, снова выпад, скольжение в сторону и еще один кувырок. Со стороны все выглядело безупречно, неискушенный зритель никогда бы не смог заметить ошибок, неточностей в движениях этих двоих. Он был бы поражен слаженностью и легкостью, с которой двигались две тренированные фигуры. Так же как в танцах, только разбирающийся человек смог бы сказать, где рука пошла не туда, где оступался один из партнеров, но таких не было. Арена была совершенно пуста. Тонкие бледные губы кривились, с головой выдавая легкое раздражения испытываемое Цикадой. Хотя вряд ли это можно было назвать раздражением, скорее недовольством от осознания того, что Люсиола никак не мог сделать так, как требовалось, точнее так, как того требовал сам Цикада. - За рукой следи, Люсиола, - даже тихий голос личного телохранителя Маэстро в пустом зале звучал, как гром среди ясного неба. Хотя тон можно было бы даже счесть мягкими, если данный эпитет вообще можно было бы применить к чему-то, касающемуся Цикады. Его движения стали чуть резче, явственнее указывая оппоненту на его ошибки, предупреждая, что любая даже малейшая погрешность может стать последней в реальном бою.
Lucсiola: Эта мелодия, напоминающая дыхание звёзд или перезвон небесных сфер, всегда звучала у Люсиолы в голове во время тренировок. Сложно было положить её на клавиши, струны, удары палочек о поверхность - она лилась выше нот, замирая в зените над ареной чистым высоким тоном во время каждого "пируэта"-прыжка или "па"-выпада. Над ареной будто кружили две стрекозы, грациозно приподнимаясь в воздух, замирая там, чтобы расправить полупрозрачные крылья и, соприкоснувшись, почти так же плавно касались пола, чтобы снова взмыть. Идеальные, словно отблески клинка - движения Цикады и, заметные только другому бойцу, куда менее изящные своей точностью - Люсиолы. "Дышать и двигаться в едином ритме, в едином ритме," - повторял про себя мальчик раз за разом, словно хорал на мотив мелодии, пытаясь, но не успевая. Слишком медленно ушёл от удара. Ладонь Цикады чиркнула по шее, но, будь в его руке клинок, голова Люсиолы катилась бы сейчас с арены прочь. Недостаточно сильно оттолкнулся и вместо того, чтобы гибко выгнуться над рукой учителя, на солнечном сплетении мальчика через несколько минут расцветёт алым кровоподтёк. "Мне никогда не стать таким, как он", - думал он, со злостью на себя и с восхищением в адрес старшего брата. -Да, Цикада, - ответил Люсиола на выдохе, не смея облизнуть пересохшие губы. Лёгкие разрывало от недостатка воздуха, кололо и резало в боку, точно одним из ударов старший брат всё-таки вогнал лезвие по самую рукоять. Люсиола никогда не перечил Цикаде, не повышал голос, уважая и любя его даже более, чем принято в семьях. Именно он подарил юному гильдийцу возможность быть рядом с принцем. Именно Цикада учил приёмам, держать в руках оружие, дабы быть достойным звания "слуга наследника". Люсиола не обижался и не злился на Цикаду за синяки и резкий тон - значит, заслужил, неизменно благодаря после тренировок, даже если едва стоял на ногах.
Cicada: Все же Цикада щадил Люсиолу, частенько проявляя мягкость по отношению к нему, давая поблажки, которые вряд ли были заметны кому-то, кроме них двоих. Вот и сейчас он, медленно кивнув, сделал шаг назад, обходя оппонента сбоку. Со стороны казалось, будто бы Цикада просто примеряется, куда нанести следующий удар, на самом же деле он давал полминуты отдыха своему ученику, позволяя сделать лишний вдох перед очередной серией атак. Мужчина двигался плавно и неспешно, не сводя внимательного взгляда с лица стоящего посреди зала мальчика. Секунды неумолимо отсчитывали время подаренной передышки. Так долго и одновременно слишком быстро. Долго, потому что тяжелый хищный взгляд телохранителя Маэстро давил не хуже могильной плиты, нервируя и заставляя напрягаться, а быстро потому что этих жалких секунд совершенно не хватало, чтобы восстановиться и продумать свое следующее движение. Боец не должен обдумывать своих действий, на это просто нет времени, его тело само должно знать, что делать – когда прогибаться, когда вскидывать руку с оружием, когда отступать. Резко оттолкнувшись ногами от пола, Цикада кидается вперед, в последний момент уходя вниз и нанося стремительный удар по ногам противника. Падение равносильно смерти – это первое, чему учат. Падение позволяет противнику на доли секунды взять полную власть над тобой, в реальном бою это почти всегда влечет за собой неминуемую гибель. Мужчина так же быстро ушел в сторону, как и напал, снова отсрочивая следующий удар на пару секунд. Он двигался легко, даже скорее скользил по полу, как водомерка по поверхности озера. Цепкий взгляд шарил по фигуре Люсиолы, подмечая прорехи в его защите, едва заметно морщась, тем самым давая понять, что что-то явно не так.
Lucсiola: Взгляд Цикады напоминал иголку, что проникала всю глубже внутрь при попытке опустить глаза. Каждый раз Люсиола почти заставлял себя смотреть, повторяя про себя, что старший брат не желает ему зла. Как и сейчас, ощущая кожей движение воздуха, пытаясь втолкнуть в саднящее горло хотя бы единый глоток воздуха, он понимал, что Цикада оставляет возможность сглотнуть этот обжигающий ком, мешающий дышать. В Гильдии не принято любить, нет традиции выражать свои чувства даже к самым близким, но именно так они и проявлялись - полутонами, невесомыми прикосновениями, словно расплывались капли дождя на белой бумаге. Взгляд, брошенный из-за плеча, в котором ровно на одну долю секунды мелькает соболезнование, отвернуться - и не заметить ошибки, пусть и сказать о ней потом или метко ударить умирающего, оборвав страдания, всё это и было своеобразными проявлениями чувств. Сконцентрировавшись - так, верно, движется для мухи рука человека, которая норовит прикончить, Люсиола пытался уловить тот миг, когда нужно будет уйти от атаки учителя. Неловко покачнувшись, словно не успев раскрыть крылья, мальчик устоял на ногах только благодаря чуду, но, будь сражение настоящим, от следующего выпада Цикады ему уже было не уклониться. Словно диаметральная противоположность старшему брату, Люсиола выглядел встревоженным, распалённым схваткой - бледные губы и скулы расцвели красным, как и кровоподтёк на лбу - сам виноват. Лихорадочно переливались, словно волновалось хмурое море, серо-голубые глаза его, привычно спокойные обычно. Не выдержав, он рванул во время битвы застёжку на тренировочной форме, а потому было видно на бледной коже, как трепещут жилки на шее и висках во время каждого вдоха. "Не щади меня, - почти разозлился сам на себя Люсиола, бросаясь наперехват без намёка на грацию мотылька в восходящих потоках воздуха. - Если желаешь мне добра, не щади меня!" Почти ничего не различая перед взором, кроме ослепительного света, сложно нанести удар - так летят на пламя белые бабочки, спутницы ночи.
Dio Eraclea: Что значит нельзя? Как это так? Люссиолу ведь подарили ему. И не кто-то, а родная старшая сестра, самая главная во всей Гильдии. Значит, раз Дельфина сказала, что Люссиола теперь принадлежит ему, Дио, то и никаких "нельзя" быть не может. Даже, если запрет идет от самого грозного Цикады, мрачного и слишком строгого к принцу. Вообще Дио никак не мог понять. почему же сестра до сих пор не наказала Цикаду за то,к ак он бывает высокомерен, жесток и безразличен с её братом, нередко заставляя мальчишку тренироваться до синяков, никогда не проявляя ни должной заботы, ни внимания, как это делали многочисленные служанки, няньки и учителя. Вот и теперь, мало того, что отобрал у него его друга, так еще и запретил пойти следом. Принц сердито топнул ножкой, приняв окончательное решение и толкнул тяжелые двери арены, входя в гулкое пустое помещение. Судя по сухому шороху покрытия и коротким ударам кто-то там был. И этот кто-то развлекался, запретив ему, младшему Эраклеа, присоединиться. Мальчишка насупился, свел строго брови, как это часто делала сестра, поджал надутые от обиды губки и уверенно пошел к трибуне, готовя для Цикады обличительную речь. Но, вся его речь улетучилась вместе с обидой и сердитостью, как только он узрел творившееся на арене. Двое кружились друг вокруг друга, на мгновение сходясь в ударах и снова разлетаясь друг от друга. "Словно чайки в небе" - Подумал мальчишка, устраиваясь поудобнее в первом ряду. Конечно же, Люссиола был чайкой поменьше, а Цикада настоящим буревестником, большим, темным и сильным, бьющим бедную маленькую белоснежную птичку. Очередной выпад и друг еле устоял на ногах, еще удар и Люссиола добавил в свою коллекцию очередной синяк. Такого Дио стерпеть ну никак не мог. Его личный телохранитель, его друг и соратник терпел побои. Азарт и обида взорвались в мальчишке одним криком, в который он вложил всю веру в друга: - Люссиола! Поколоти его! Ты же сильнее! Ты друг будущего маэстро!
Cicada: Цикада вновь недовольно поморщился. Он не любил, когда его словам не уделяли должного внимания его же ученики. Сколько раз нужно было повторить «не позволяйте эмоциям брать верх по время сражения. Сосредоточенность и собранность – и ничего более», чтобы эти прописные истины накрепко закрепились в сознании молодых гильдийцев? Как об стенку горох. И если бы на мести Люсиолы был любой другой гильдиец, он бы уже имел близкое знакомство с твердыми, холодными и совсем неприятными наощупь стенами арены. С Люсиолой так поступать не стоило. Нет, дело было совсем не в кровных узах, связывающих его с Цикадой, дело было в личности, скрытой за привычной униформой и маской спокойствия. Личности, которой можно было объяснить, не применяя грубой силы, а лишь намекнув на ошибку. Мужчина крутанулся на месте, перехватывая руку брата за запястье, чуть выворачивая, даже не причиняя боли, просто уводя в сторону и ставя банальнейшую подножку. Впрочем, упасть Люсиоле он не дал, почти мгновенно перехватывая за шиворот и возвращая в вертикальное положение, уходя в сторону, давая пару секунд придти в себя и, может быть, даже вспомнить постоянные лекции о концентрации и собранности. Цикада снова закружил по арене, нанося скользящие, легкие удары, указывая то на одну, то на другую ошибку. Телохранитель Маэстро слишком увлекся тренировкой и не заметил вовремя появления в зале незваного гостя. Гостя, которому было настрого запрещено сюда приходить, но который, конечно, не признавал никаких запретов. Крик застал Цикаду врасплох, заставил на секунду потерять концентрацию. Сжатый кулак, который должен был просвистеть в миллиметре от уха Люсиолы, дрогнул и с силой врезался ему в челюсть. Раздался весьма неприятный хруст. Силы удара вполне бы хватило, чтобы свалить с ног взрослого крепкого мужчину, не то что мальчишку. Какое-то мгновение царила тишина, Цикада сделал лишь один вздох, прежде чем обернуться в сторону кричавшего, отвесить короткий резкий поклон. Взгляд светлых глаз при этом очень явственно рассказывал принцу, что будь воля мужчины, он бы в момент его проучил. Только после этого Цикада позволил себе вернуть свое внимание Люсиоле, опускаясь рядом с ним на одно колено.
Lucсiola: "Как котёнка!" - повиснув этаким новорождённым созданием, которого ещё не держат тонкие лапы, Люсиола взглянул в глаза Цикаде из-под руки, сияя праведным гневом. Искренним, словно свет звезды и нестерпимо холодным, будто родниковая чистая вода. Как можно почти полноправного воина, телохранителя самого наследника вот так за воротник? "Ну всё!" - второе дыхание открылось внезапно и яростно, словно подхватило тёплым порывом ветра над волной, хорошенько обдав горько-солёными брызгами. Гнев, который неведомым образом поднялся в душе Люсиолы, благодаря холодным действиям Цикады, внезапно улетучился, словно и не было его. "Дио! - вопреки всем запретам, правилам, на губах мальчишки заиграла улыбка. -Да, господин Дио!" Он хотел поймать взгляд своего господина, забыв за звучанием голоса все боевые приёмы, всё то, чему учил его Цикада, как вдруг мир поплыл куда-то, подхваченный болью. Дио начал отдаляться, а пол почему-то стремительно приближался. Люсиола не помнил, как упал на арену, приложившись ещё и затылком почти во всю высоту роста. Будь он в сознании, то густо покраснел бы и мечтал провалиться со стыда, ведь это так недостойно Дио, пред которым вынужден предстать в испорченной одежде и со следами крови на лице.
полная версия страницы